Атанас Далчев родился в 1904 году в Салониках, где тогда работал его отец. В 1913 году семья Далчевых вернулась в Болгарию и уже здесь, в Софии будущий поэт окончил гимназию. В юные годы он был очень стеснительным и закрытым молодым человеком, больше всего интересовавшимся книгами. Возможно, отпечаток на его характер наложил физический недостаток. С детства Атанас Далчев страдал сильной близорукостью, врачи даже пророчили ему полную слепоту в зрелом возрасте.

Атанас Далчев – автор только трех сборников стихов «Окно» (1926), «Стихотворения» (1928) и «Париж» (1930). В 1943 году вышла еще одна его книга «Ангел Шартра», но у нее был скорее антологический характер, так как большинство стихов, вошедших в нее, уже печатались ранее. Пять лет, с 1925 по 1930 год, были самыми активными в его творческой жизни. Пришедшая в 1944 году в Болгарии коммунистическая власть объявила поэзию Далчева «упадочной» и «буржуазной». В этот период поэт сделал свой выбор: вместо выполнения указаний новой власти, что и как надо писать, он предпочел полностью отказаться от творческой деятельности. Печататься снова он начал только в 60-х годах, но уже не так часто как в молодости. В этот период Далчев издал только одну книгу. Она называется «Фрагменты» (1967) и считается шедевром в жанре эссеистики.

Для полного понимания творчества Атанаса Далчева необходимо учитывать его сильную связь с философской литературой. В 1927 году он получил диплом философского факультета Софийского университета, и всю жизнь философия была его большой страстью. Поэтому не случайно болгарская критика называет Атанаса Далчева «поэтом-философом». Он очень любил читать и цитировать русского философа Николая Бердяева и великого Федора Достоевского. Считал своими учителями французских моралистов Блеза Паскаля и Анри Бергсона. А неогегельянца Бенедетто Кроче называл просто «мой Кроче»…

Художник и ветер

Ивану Симеонову

Художник хотел нарисовать ветер

и рисовал листья, что летели в смятении

с веток осенних,

будто искры бушующего костра.

Он хотел нарисовать ветер

и рисовал, как, поблескивая, струится трава на лугу.

Он хотел нарисовать ветер,

и рисовал облака в их паническом бегстве по небу.

Художник хотел нарисовать ветер

и видел всегда, что рисует другое.

Поэзия Атанаса Далчева одно из самых интересных явлений болгарской литературы ХХ века. Далчев не поэт пафоса, призыва и легкого оптимизма. Он предпочитал исследовать трагизм бытия – одиночество, молчание, угасание жизни. Поэт представляет сложную судьбу современного человека, многочисленные силы и зависимости, которые им управляют. Этот человек обременен памятью, книгами, знанием и в то же время так мало знает «о самом себе», о смысле своего бытия. Далчев создает «философскую» поэзию, главная особенность которой в ведущей роли рассудочного начала при создании текста. Его стихи – это размышления, философские тезисы о мире. Этот подход является противовесом традиционного представления о лирическом произведении как месте проявления эмоциональности, выражения чувств. Поэзия Далчева ищет равновесие между чувством и разумом.

Кукушка

Не понимаю тяги к предсказаньям

и тех, что ходят к ведунам, к ведуньям,

и на бобах или по гороскопам

хотят дознаться — что их ожидает

в грядущих днях. Какое утешенье

и смысл какой жить в знаемом заране?

Страницу за страницею нам должно

таинственную книгу бытия

читать с надеждой, не спеша узнать —

что будет дальше. Тот же, кто охвачен

нечистым, недостойным любопытством

иль дьявольскою дерзостью и хочет

насильно разодрать завесу дней,

чтоб до конца свою судьбу постигнуть,

тот не увидит жизнь, увидит смерть.

Ребенком, с бабушкой, в Салониках весной

я проходил вблизи казарм турецких.

Над желтыми высокими стенами

толпились в лихорадочном смятенье,

как пред грозою, сумрачные тучи

и кроны лип мятущихся. Оттуда

всегда я слышал возгласы кукушки.

И потому что знал я, что кукушка

предсказывает, сколько лет нам жить,

я убегал, закрыв руками уши,

лишь не услышать бы, что предвещает

нечеловеческий, невидимый, ужасный

тот голос из глухой густой листвы.

Стихотворения Далчева буквально перенаселены вещами и предметами. Эти предметы, с одной стороны, обычны и повседневны, кажется, что в них нет ни малейшего оттенка романтики: старые балконы, старые дома, старые зеркала, остановившиеся часы.

С другой стороны, однако, эти предметы необычны – они несут воспоминания о человеке, тени фигур, тяготы прожитых лет. Они словно населены человечностью. Как слова для Далчева не являются только значением, но и «образом, атмосферой, жестами, заклинаниями, магически воздействующими на нас и воскресающими перед глазами нашими целую действительность», так и магическое в предметах воскрешает целый мир.

Балкон

Он каменный, железный — всё, как в давнем

строении прадедовских времен,

и лишь дверной проем заложен камнем —

из дома нету двери на балкон.

Неведомо когда и кем построенный,

ненужным стал, но в летний знойный час

пичуги, залетев сюда спокойно,

пьют дождик из его чугунных ваз.

Бродяги здесь под крышею квадратной

скрываются ночами от дождя,

через года разлуки безотрадной

нечаянно друг друга находя.

Любой из нас его не замечает,

рассеянной заботой поглощен.

Хозяева и не подозревают,

что за стеной их дома есть балкон.

Во времена своей эмиграции из общественной и литературной жизни, Атанас Далчев занимался в основном переводами. Эта деятельность помогала ему не только прокормить свою семью, но и была единственным способом оставаться в мире, который он воспринимал только как свой – в мире книг. Он перевел романы «Красное и черное» Стендаля, «Кузина Бетта» Бальзака, рассказы Чехова, лирику Адама Мицкевича, Лафонтена, Шарля Бодлера, Эмили Дикинсон и многих других всемирно известных авторов.

Творчество и стихи Атанаса Далчева переведены на более чем 15 языков мира. Поэт умер 17 января 1978 года.

Молитва

Жил иль не жил я? Ужель и впредь

даже этому остаться в тайне?

Господи, не погуби, не дай мне

до начала жизни умереть!

Уведи от сложного и просто

приобщи к блаженной простоте,

чтоб гроши последние и те

с легким сердцем я бы нищим роздал.

Пусть я вновь обрел бы радость в том,

что рассветный мир твой свеж и звонок,

и счастливым стал бы, как ребенок,

что снежинки с неба ловит ртом.

И еще молю тебя о чуде —

научи меня словам простым,

чтобы, ото всех неотличим,

жил бы я, как все на свете люди.

Все стихотворения даны в переводе Марии Петровых.

Читайте также: