Через семь лет после Освобождения от османского владычества в 1878 году, болгары с двух сторон гор Стара-Планина дерзнули нарушить Берлинский договор Великих держав, разорвавший на несколько частей болгарские земли. Враждебное окружение, прямая военная угроза, гнев Турции и неодобрение со стороны России были преодолены путем, завоевавшим благоволение даже самой скептической европейской журналистики. Историк проф. Андрей Пантев возвращает нас 129 лет тому назад.

«Произошедшее навсегда останется в летописях болгарской и европейской политической истории, – говорит проф. Пантев. – Когда было создано искусственное государство Восточная Румелия, со столицей Пловдив, к югу от гор Стара-Планина, целью являлось не только ослабление Болгарского княжества (Северная Болгария и Софийская область) путем искусственного разделения страны по хребту гор Стара-Планина, но также и идея о создании искусственной нации. Подобно Ливану, Сирии и Египту, Восточная Румелия имела особое государственное устройство, названное Органический устав, адекватный Тырновской конституции Княжества от 1879 года. Идея, однако, была связана не только с созданием отдельной области в форме государства, но и с постепенным созданием т.наз. румелийской нации – своеобразной помеси из болгар, греков, турок, армян, евреев. И это несло очень опасное послание в более далекой исторической перспективе. Нашим революционерам, воспроизводя опыт национально-освободительного движения Болгарии до Освобождения, удалось, хотя и нетерпеливым, но решительным путем предотвратить эту тенденцию. Итак, 6 сентября город Пловдив встретил рассвет с новостью, что Берлинский договор в его части, касающейся Восточной Румелии, рухнул. Оба болгарских государства были воссоединены. Это стало прекрасным сочетанием воли, политики и дипломатии. Армия Княжества вступила в Восточную Румелию, ясно осознавая все возможные последствия этого нарушения международных договоренностей. Когда мир увидел эту решительность, когда позднее Сербия, вторгшаяся в Болгарию, была побеждена на поле боя, о разделении уже не могло быть и речи».

В акте Воссоединени есть нечто гораздо более значительное, с точки зрения урока истории и культурно-политического триумфа, чем просто факт расширения государства со всеми его торговыми, хозяйственными, военными и геополитическими преимуществами. Этот акт является, прежде всего, мирным культурным подвигом, несмотря на пролитую геройскую кровь на полях Сливницы, где болгарская армия, по словам современников, «совершила чудо». Во имя сохранения существующего статус-кво на Балканах, сербский король Милан напал на Болгарию, с одобрения части Великих держав. Поражение сербской армии в этой войне подтвердило правоту дела объединителей. До того европейские государства осудили акт Воссоединения, и ни одно из них не выступило в его поддержку. Вполне ожидаемо, наиболее недовольной была Россия, так как этот шаг был осуществлен без ее согласия.

Подготовка воссоединения является беспрецедентным для нашей истории сочетанием политики и дипломатии, просвещения и культуры, упорности и компромиссов, агрессивности и примирения, революции и реформы. Это сочетание привело к незабываемым эмоциональным сценам – жандармерия Восточной Румелии обнималась с княжеским войском, а жители Пловдива добровольно расстались со своим престижным статусом столичных жителей, чтобы во имя единства Болгарии уступить это звание Софии. 

Проф. Пантев привел еще один из уроков истории, который нам дало Воссоединение:

«Многие партийные деятели: Петко Каравелов, Стефан Стамболов, сам князь Александр I Баттенберг, и деятели Воссоединения в Пловдиве, имели весьма разные позиции по этому вопросу – говорит проф. Пантев. – Когда же, все-таки, этот исторический акт свершился, все они объединились, несмотря на существующие между ними разногласия, и не стремясь извлечь из этого политическую выгоду».

Если, с расстояния прошедших лет, можно определить смысл Вооссоединения, то он связан, прежде всего, с тем, что болгарский дух победил за счет исторического разума, а не практического расчета. Ведь Восточная Румелия была намного более привлекательной для жизни, чем Княжество. Она была более хорошо устроенной. Пловдив был процветающим городом, по сравнению с тогдашней невзрачной Софией. Молодых парней не забирали в солдаты, не надо было платить «свирепые» налоги. Все торговцы располагали рыночными преференциями, существующими в Османской империи, все еще простирающейся на трех континентах. И именно в этом состоит величие пловдивских воссоединителей – они согласились жить беднее, но быть объединенными в одном государстве, чувствовать себя защищенными общей национальной идеей.

Перевод Марии Атанасовой