На Ибису, по его собственному признанию, он поехал ненадолго, но все еще, вот уже 10 лет живет там. Его силуэт, с растрепанными ветром волосами и гитарой в руках контрастирует на фоне пылающего неба над островом. Оги Марински не только любит музыку, но и умело танцует с огнем. Потому его нередко можно увидеть на сценах огненного шоу. И так как танцы пои /привязанные мячи для жонглирования огнем/ не столь характерны для Болгарии, напрашивается вопрос, как именно он связался с огнем.

«Это долгая история, − улыбается в ответ Оги. – Перед тем, как 10 лет назад перебраться в Испанию, я провел 15 лет в Китае. На самом деле, все началось еще тогда. Пока я жил в Китае, мне посчастливилось посетить и Таиланд. Именно там, на островах, я увидел впервые танец пои и был восхищен. Тогда мне казалось невозможным научиться этому. Но через пару лет один парень показал мне некоторые из элементов танца с огнем. Вот как я приступил к изучению этого танца, причем вполне серьезно, так как я всегда во всем, чем бы я ни занимался, был немножко фанатиком. Два-три года я тренировался дома. И вот однажды я решил продемонстрировать свои умения перед китайскими друзьями, и они стали приглашать меня на представления. Вот так началось все».

Об ощущении подчинить себе огонь, Оги говорит так: «Люди думают, что это опасно, потому что огонь − это стихия. Я тоже так думал и в самом начале боялся. На самом деле, когда все находится под контролем, это нисколько не опасно, только так кажется, − смеется он. – Пока исполняю шоу, я впадаю в транс, и тогда, как для меня, так и для публики, время становится чем-то субъективным. Танец продолжается 10 минут, а кажется, что прошло не меньше получаса».

В Китай он поехал как студент первого выпуска китайской филологии в Болгарии. Потом он отказался от филологических занятий и долгие годы проработал риелтором. За это время азиатское государство менялось буквально у него на глазах. «Нет уже старого Китая, которого мы знаем из книг и фильмов. Он уже стал более американским, чем сама Америка. И после Олимпийских игр в Пекине я решил уехать», − говорит Оги. И нашел для себя новую Обетованную землю − Ибису. Помимо танцев с огнем к нему вернулась и музыка. Кстати, впервые она вошла в его жизнь еще в детстве, когда бабушка учила его играть на губной гармошке. В 10 лет он взялся за гитару. Сегодня он уже играет классику, рок, фламенко, хотя про последнее признается: «Я не чувствую его сердцем. А ведь фламенко – это образ мышления и жизни». А поскольку Ибиса признана Меккой электронной музыки, она также соблазняет его. И ему кажется, что его следующий проект будет именно в этом стиле. Себе он находит сцену в клубах, на частных вечеринках или просто под закат солнца, который особенно красив в западной части острова. Но чего бы ни не исполнять, никак не обойтись без вдохновения. А каждый творец получает вдохновение по-своему.

«Вдохновение приходит с игрой, – говорит Оги. – Когда я только что начинаю играть, у меня еще нет вдохновения, но оно накопляется постепенно. Конечно, его вызывает и окружающая жизнь − природа, впечатления о мире. Мне повезло оказаться на таком месте, потому что все на Ибисе очень пестро. Так что здесь я нахожу множество источников вдохновения».

Каждый, кто однажды бывал на Ибисе, хочет вернуться туда снова, уверяет Оги Марински. Для туристов это остров для ночной жизни, для остальных же нечто иное. «Все здесь рядом, каждый знает всех. Я говорю про людей, которые живут здесь постоянно. И когда миллионы туристов уедут, остается только одно − дух Ибисы», − говорит Оги. И все же, какие именно приоритеты определяют его жизненный путь?

«Первое, что приходит мне в голову» это свобода. Свобода идти своим путем, следовать, скажем так, за своим внутренним инстинктом, не за обществом, друзьями, или же советами одного или другого человека. Потому я в последние годы немножко удалился, − признается Оги. – Вокруг слишком много шума. Теперь я живу один в лесу. Это позволяет мне вслушаться в то, что происходит во мне, и я стараюсь максимально близко следовать за своим внутренним «Азом». И это для меня одна из главных ценностей в личном плане».

Перевод Вили Балтаджияна