Один из важных представителей изобразительного искусства и мастерства декорации Георги Бакырджиев представлен в эти дни на выставке своими произведениями из керамики и живописью в софийской галерее „Нюанс”. Жизнь этого человека насыщена множеством перипетий, но и жаждой к искусству.

Родился он в самом конце ХІХ века в семье лудильщика, став свидетелем упадка ремесленного производства в родном городе Карлово (южная сторона гор Центральная Стара-Планина). А также тяжелых условий жизни в стране после череды войн в начале ХХ века. Подобно многим болгарам, устремившимся к своей американской мечте, и он отправился в дальнюю дорогу. Отец проводил его словами: „Езжай и если не выбьешься в люди, не возвращайся“. Но по пути в Америку он оказался в Париже, который пленил его сердце и молодой Георгий остался в городе на Сене долгие годы. Мы ведем беседу с его дочерью Ольгой Бакырджиевой, ставшей архитектором: «Он умел рисовать и стал подыскивать себе работу декоратора. Но везде встретил отказ. Одно ателье ему показалось крупной фирмой с именем, куда он и не думал попасть. Но вышло по-иному. К удивлению отца, его приняли туда на испытательный срок. Он остался там, постепенно овладевая искусством декорации, занимаясь рисованием золотом по стеклу. Между тем он научился разжигать печи, нужные для этого процесса. Мне запомнился один описанный им случай. Он перешел в другое ателье, где решил научиться, как нужно разжигать печи. И вот обучающего его человека однажды вызвал директор. Отец увидел, что огонь в печи перешел критическую температуру и ее надо погасить, иначе будет полный брак. Так он и поступил. А мастер, вернувшись, возмутился тем, что поспешно позволил себе его ученик. Всю ночь дома он тревожился о том, что же получится из всего. К его большому изумлению все изделия получились очень хорошими, и не было никакого брака».

Так постепенно Георги Бакырджиев начал делать украшения на стекле – золотом, платиной, эмалью – и шаг за шагом усовершенствоваться. Он начал посещать Сорбонну и ходить на курсы прославленного ваятеля Эмиля Антуана Бурделя. Там он слушал лекции по истории искусства, о византийской архитектуре и искусстве, таким образом постоянно расширяя свои горизонты. Позже ему удалось открыть свое ателье, перейдя на свободную практику.

Где-то к годам тридцати он принял участие во французской экспозиции в Нью-Йорке. В 1930 г. мастер-стекольщик выставил свои изделия на Всемирной выставке прикладного искусства и был удостоен международного отличия „Гран-при” и награжден золотой медалью в бельгийском г. Льеж. Позже он был уже обладатель Первой премии за керамику и стекло в Каире. Любопытно в отношении золотой медали, что он долгие годы не получил этого отличия, а забрал только диплом, не ведая о медали. Диплом он оставил где-то в ателье. Однажды его друг случайно наткнулся на свиток с дипломом и, узнав об этой оплошности, пожурил его, рассказав, какой успех он упустил. Затем награда нашла мастера и его дела действительно пошли еще удачнее, открыв двери на авторитетные выставки и позволив приобщиться к артистическому обществу. В 1940 г. Георги Бакырджиев решил вернуться на родину, привезя с собой большую часть произведений. Здесь он организовал свое дело, стремясь воспользоваться освоенными во Франции техникой и материалами.

«Где-то в 50-х годах мой отец начал разъезжать по Болгарии, стремясь подобрать разные народные творения и воплотить их у себя в ателье. Им было сделано тогда 300 образцов, которые были представлены на одной выставке, – вспоминает г-жа Бакырджиева. – Выставка произвела подлинный фурор, а экспозицию удостоили Димитровской премии. Между тем папа все время занимался, создавал и живописные произведения. Он даже начал писать книги, говоря, что при социализме человеку нужно хоть раз поменять профессию. Были выпущены три его книги: «Керамика в Болгарии», «Кованая медь» и «Бусинская керамика». Как ни странно, занялся он и искусством критики, опубликовав немало статей в разных газетах и журналах, разумеется, относящихся, прежде всего, к искусству. Он стал автором многих эссе и стихов».

Перевод Петра Григорьева

Фото: галерея «Нюанс» и Венета Павлова